Повелительница волн  - Дженнифер Доннелли

– Да, магистра, – вздохнула Серафина.

– С самого начала, пожалуйста.

Серафина запела… и немедленно сбилась.

– Еще раз, – потребовала волшебница. – И на этот раз никаких ошибок. Заклинание должно продемонстрировать твою совершенную технику, а ты пока даже до «приемлемо» недотягиваешь!

Серафина начала снова. На этот раз получилось хорошо – она пропела сложную трель без ошибок. Принцесса быстро перевела взгляд со стены (на которой она выбрала точку, чтобы сосредоточиться на ней) на Талассу.

– Хорошо, хорошо, только перестань выплевывать слова, – проворчала волшебница. – Легато, легато, легато![6]

Серафина кивнула, показывая, что все поняла, и попыталась заставить свой голос звучать мягче, плавно переходя от фразы к фразе. Теперь она не просто пела, она сплетала высшее заклинание.

Заклинание Мерроу – если спеть его правильно – рассказывало слушателям о происхождении русалок. Как и все остальные принцессы до нее, Серафина должна была сотворить само заклинание и добавить несколько строк от себя, в которых следовало рассказать о жизни русалок после правления Мерроу. Она должна была спеть о своей роли в этой жизни и о своем обручении, использовав цвет, свет и движение. Чем лучше русалка владеет магией, тем ярче получается заклинание.

Принцесса как раз начала создавать образ Мерроу, как вдруг Таласса замахала руками и закричала:

– Нет, нет, нет! Стоп!

– Что такое? Что случилось? – спросила Серафина.

– Образы получаются слишком невыразительными. В них нет жизни!

– Я… я не понимаю, магистра. Я сделала ударение на каждой ноте. Я пропела ту фразу совершенно правильно.

– В том-то и дело, Серафина! Ты слишком сильно концентрируешься на правилах, на технике. У тебя всегда с этим проблемы. Мне нужны эмоции и страсть. Я жду волнения, а не спокойствия. Еще раз!

Серафина сделала глубокий вдох и продолжила петь с того места, где ее остановила Таласса. Принцесса пела, а волшебница кружила вокруг, понукая, требуя, придираясь то к одному, то к другому. Когда Серафина приступила к особо мудреной части заклинания, посвященной ее будущему мужу, Таласса подплыла ближе, быстро рассекая воду сильными щупальцами.

– Выразительность, Серафина, больше выразительности! – потребовала она.

Серафина наколдовала водоворот, чтобы произвести больший эффект, потом добавила еще два.

– Хорошо, хорошо! Теперь используй магию, чтобы заставить меня что-то почувствовать! Удиви меня!

Силой своего голоса Серафина подняла водовороты, сделала их больше и заставила вращаться быстрее. Она забыла, что находится во дворце, забыла, что должна держать магию в узде. Ее голос окреп и зазвучал громче. Она грациозно взмахнула рукой, заставив водовороты изогнуться. Потом согнула их раз, другой, третий, заставляя одни водяные струи заворачиваться вокруг других, преломляя солнечные лучи.

– Прекрасно! – вскричала Таласса.

Голос Серафины взвился вверх. Взлетали ввысь арпеджио, принцесса без малейших усилий переходила с одной октавы на другую. Она заставила водяные вихри изогнуться еще раз, и еще, и еще дюжину раз, пока они не разлетелись на множество осколков, во все стороны брызнули лучи света, словно на солнце заблестела вдруг гора алмазов. Теперь принцесса приступила к той части заклинания, во время которой нужно было создать образ наследного принца.

Она постаралась сделать его настолько красивым, насколько возможно, но едва перед ней появилось мерцающее лицо Махди, ее голос дрогнул. Она могла думать только о словах Лючии, про то, что у принца есть подружка. А вдруг это правда?

Неожиданно ее эмоции забили через край, она потеряла контроль над заклинанием. Водовороты дрогнули и разлетелись на части, залив пол, сбив столик, разнеся на куски стул и разбив два окна.

– Я не могу! – сердито закричала Серафина, ударяя по воде хвостом. – Создать это заклинание просто невозможно!

Принцесса повернулась к Талассе, ее спокойствие улетучилось.

– Скажите моей матери, что докими отменяется. Скажите ей, что я недостаточно хороша! Недостаточно хороша для нее! Недостаточно хороша, чтобы сотворить это мерзкое заклинание! И недостаточно хороша для наследного принца!

Таласса прижала руку к груди.

– Что за истерика? Это на тебя не похоже, дитя. Ты же знаешь заклинание от первого до последнего звука, все, что тебе нужно сделать – правильно его пропеть!

– Да, верно. Только и всего, – с жаром воскликнула Серафина. – Просто правильно пропеть – перед всем двором, маталийцами и, я не знаю, перед десятью тысячами миромарцев! Это слишком трудно. Я не справлюсь. Ошибусь в этой трели. У меня недостаточно сильный голос, не такой красивый, как у других, не такой красивый, как у… у…

– Как у Лючии? – выгнула бровь Таласса.

Серафина с несчастным видом кивнула. К ее удивлению, Таласса не стала читать нравоучения и бранить. Вместо этого она рассмеялась.

– Скажи-ка мне, откуда идет голос?

Серафина округлила глаза и ответила:

– Из горла, очевидно.

– Для многих так оно и есть. И в случае Лючии это так. А у тебя все по-другому. Твой голос исходит отсюда. – Волшебница легонько дотронулась до груди, там, где у Серафины было сердце. – У тебя прекрасный голос, я знаю, я его слышала. Тебе просто не нужно его сдерживать. Покажи мне свое сердце, Серафина, именно из него исходит подлинная магия.

Серафина горько рассмеялась.

– То есть быть чистосердечной? Здесь, при дворе? Ради чего? Чтобы Лючия Волнеро воткнула мне в сердце нож?

– Я слышала, что сказала Лючия. Не обращай внимания. Она завидует, ведь она не принцесса. Ей бы хотелось заполучить власть, дворец и красивого наследного принца, – сказала Таласса.

Глаза Серафины потемнели от беспокойства, когда она услышала слова «наследный принц». Она быстро моргнула, отгоняя тревогу, так что, не будь рядом с ней Талассы, никто ничего не заметил бы. Но провести волшебницу было непросто.

– Ах, вот в чем дело, – протянула она. Потом присела на небольшой диванчик и похлопала по мягкой обивке рядом с собой. – Скажи, он тебя любит?

– Да. Нет. О, я не знаю, магистра! – воскликнула Серафина, едва не плача. – Думаю, да. То есть я так думала, а теперь, после того, что сказала Лючия, я уже в этом не уверена.

Принцесса села на диванчик рядом с наставницей.

– Ох, Серафина, – вздохнула Таласса, обнимая ее за плечи. – Ты кому-нибудь рассказывала о своих чувствах? Своей матери? Тавии? Что они сказали?